тяжким! Казалось, что болело все тело! И похрену, что он каждый день интенсивную зарядку делает. Болели ноги, болела спина, болели отбитые колуном руки.

Лишь на третий день Ивану стало полегче. Толи он втянулся, толи уже боль так притупилась, стала привычной.

Мироныч еще и подкалывал, дескать, попробуй-ка «християнского» труда. Яков пытался тоже вначале гундеть на него, что плохо пилит, неумеха, рукожопый. Но Мироныч видно шепнул мужику, что Иван — детдомовский, потому и научится всему этому было негде.

Но все когда-нибудь кончается. Перепилили и перекололи они эти дрова! И поленницы теперь стояли в сарае ровные, аккуратные. Теперь Косов знал, что нужно сделать, чтобы человек испытал катарсис! Именно он, этот «сис» его и накрыл, когда он вышел из сарая, отнеся очередную пачку поленьев, а Яков вдруг скинул «верхонки», выматерился и сказал:

— Все! Пиздец! Шабаш!

«Не верю! Эта хрень не должна была кончаться! Это — наказание, а не «християнский» труд!».

Потом они пошли к Миронычу, где уже была вытоплена баня, и там Иван подвергся жесточайшему истязанию этих двух извергов! По очереди они «охаживали» его вениками, то березовыми, то — пихтовыми. Похоже, им доставляло удовольствие, смотреть на его физиономию при экзекуции.

— А ты силен! — протянул Мироныч, когда они в третий раз вышли из бани, и сидели на лавке, — мой пар только я сам, да вон — Яков вытерпеть и можем! А уж венички наши и моего зятя заставляли убегать из бани, а он-то у меня орясина — та еще!

Но Иван не очень хорошо воспринимал все эти слова. Казалось, что и зрение у него было странное, тоннельное. И краски окружающего мира как-то померкли. Пришло отупение.

Потом сидели за столом, ели какие-то блюда, приготовленные хозяйкой, супругой Мироныча. Мужики подливали себе и Косову самогона, на что хозяйка даже заворчала на них — «чего парня-то так накачиваете? сами-то пьянчуги со стажем!».

Он помнил, что в итоге он хотел сам дойти до клуба, где и намеревался упасть на свой топчан и помереть, но Мироныч все же проводил его.

Утром Иван проснулся и долго лежал, уставившись в потолок над топчаном, пытаясь понять — помер он, или еще нет? Или все это сон? А дальше «будильник» его убедил, что никакой это не сон, и даже — не тот свет, и что жизнь продолжается. И что если он сейчас не встанет, и не пройдет до «удобств» то либо мочевой пузырь его лопнет, либо он уподобиться грудничку, писающему в пеленки, и пускающему пузыри.

По возвращению его из «будки раздумий», выяснилось, что жизнь-то — не так уж и плоха. И помирать ему — рановато. И что есть такие приятные «моменты», как Вера. А еще приятный «момент» — Варя, который ему необходимо еще изучить и освоить!

Да, жизнь продолжалась! И это было — хорошо!

Глава 7

Вся последующая неделя была не менее напряженной, пусть и не такой физически тяжёлой, как предыдущая.

Настала пора получать для библиотеки и перевозить в клуб книги, журналы и газеты. Своей подписки у клуба еще не было, как и его самого — по факту его еще не открыли. Вот и пришлось собираться со всего города подшивки газет и журналов. Илья ругался, что отдают по принципу — «на тебе Боже, что нам не гоже!». Примерно так же дело обстояло и с книгами — отдавали из различных фондов списания, запасников и прочей хрени. Новые книги тоже были, но их часть была очень незначительной.

Иван подсказал Илье, что стоит посмотреть и на разных складах, куда свозили из библиотек разную макулатуры — выведенные из оборота книги и журналы.

— Сейчас нам главное наполнить фонд, а потом, постепенно, когда нас в график снабжения включат — будем менять.

Директору пообещали, что на первое время — примерно на месяц, им для обучения выделят опытного библиотекаря.

— Опять — проблема! Штата клуба еще нет, то есть нет и библиотекаря. Кого этот опытный работник будет учить? Меня? Или… тебя? — Илья посмотрел на Ивана.

— Найн! Найн! Их бин больной! — тому вовсе не улыбалось тянуть еще и эту нагрузку.

— Ну, Иван! Первое же только время! Просто — понять, как там и что, какие тонкости есть, а потом — передашь эти знания уже штатному библиотекарю.

— Илья! Ты совесть-то имей! Даже не передо мной, а перед мужиками нашими, сторожами! Ты меня и так уже в киномеханики записал, теперь еще и библиотекарь! Я же и сторожить в свою смену должен, потом — и печки топить, и снег убирать, чистоту блюсти. Да и сейчас в клубе работы еще полно. Мужики вон работают, а я, по их мнению, прохлаждаюсь! Еще и в уборщицы меня запиши!

— Да ладно тебе ныть-то! Киномеханик — это же только по вечерам пару раз в неделю кино прокрутить! Кстати, как там по обучению-то договорился?

— По вечерам? Дважды в неделю? А получить ленты, а журнал вести, а возить их из киносети, а потом — назад? А учебой этой — мне когда заниматься? Илья! Ты и впрямь становишься настоящим директором — поставил задачу, а как ее выполнять — тебя «ниипет!».

Директор слегка смутился.

— Ну… мы же договорились, что ты, пока, кроме своей сторожевой смены, больше не будешь привлекаться к работам в клубе.

— Ну — спасибо! Ну — благодетель! А три раза в неделю, после обеда — на учебу в киносеть ездить? А все эти руководства и методички изучить, а потом — сдать экзамен, чтобы «корочки» получить? А сейчас — ты зачем меня взял? Для компании? Эти книжки мы еще несколько дней будем по городу собирать! А потом — все это нужно расставить грамотно! И еще — библиотекарь…, - Косов покачал головой.

В киносети, куда его направил Илья, ему удалось договориться с двумя мужиками, которых ему назначили в наставники, что всю документацию он будет изучать самостоятельно, дома, а, приезжая сюда — только показывать знание изученного, да какие-то тонкости постигать.

— Так не делается! Есть курсы киномехаников, вот их и нужно тебе пройти! — сразу стал возмущаться один из его наставников, постарше, кто встретил его в методическом кабинете киносети. Второй наклонился к нему и что-то пошептал на ухо.

— Что значит — не успеет? Курсы — вон с сентября…, - снова «шу-шу-шу» на ухо, — да мы-то тут причем? Ну кто так делает? Когда у Вас там открытие этого клуба?

— Через две недели, — Иван с интересом осматривался